Турция оставляет за собой право вооружаться любыми видами оружия, для того чтобы обеспечить себе защиту против любой сирийской угрозы, заявил президент страны Абдулла Гюль. Так он прокомментировал слухи о том, что Анкара собирается просить НАТО разместить на своей территории ракеты "Пэтриот".
Ракеты "Пэтриот" станут только частью более глобальных планов по развертыванию систем ПРО на турецкой территории. Пока что слухи не получили официального подтверждения. Премьер Эрдоган и генсек Альянса Андерс Фог Расмуссен каждый со своей стороны выразился в том смысле, что это всё домыслы. Впрочем, Расмуссен оговорился, что у НАТО есть планы по защите Турции от возможных угроз.
Эксперты обращают внимание: то, что страна участвует в американской системе глобальной ПРО, известно с осени 2010 г. Причём, по замыслу, элементы противоракетной обороны на турецкой территории должны были противодействовать угрозе со стороны Ирана. Такая позиция отдельно оговаривалась в документах лиссабонского саммита НАТО, хотя ранее Турция выступала против того, чтобы конкретизировать источник угрозы. Теперь "угрозой" для Турции стала Сирия. И это притом, что турецкое общество активно пережёвывает тему вероятного вторжения турецкой армии на сирийскую территорию. Вся эта невнятная возня с "зонтиком" от неопределённых угроз беспокоит Тегеран. Недавно он предупредил Анкару, что если интервенция в Сирию произойдёт, он нанесёт удар по натовским объектам в Турции.
По сути, Турция превращается в главный региональный плацдарм силовой политики Запада. Есть мнение, что, выставляя соседние мусульманские страны в качестве источника угрозы, турки больше теряют, чем находят. Но, тем не менее, в попытке поднять свой авторитет любыми способами, турки решили опереться на Вашингтон. Поскольку опора на Брюссель себя, видимо, не оправдывает. До последнего времени Турция демонстрировала готовность стать частью Европы. Но европейские бюрократические структуры держат двери ЕС прикрытыми. В том смысле, что Анкара смотрит в образовавшуюся щель и даже засовывает туда ногу, но пролезть не в состоянии. Это довольно двусмысленное положение обусловлено, видимо, взаимными сомнениями в целесообразности дальнейшей интеграции.
Турция впервые постучалась в двери Европы еще в 1959 г. В 2005-м начался новый переговорный этап, который через четыре года зашел в тупик. В итоге судьба процесса евроинтеграции Турции так и останется неопределенной. Кстати, канцлер Германии Меркель довольно чётко высказалась против приема Турции в Евросоюз, выразив лишь готовность предоставить ей статус "привилегированного партнера". Многие в Европе считают, что нужно прекратить давать Турции пустые обещания, вместо этого необходимо сконцентрироваться на создании общего экономического и культурного пространства с этой страной. По сути, европейское общественное мнение склоняется к тому, что Турция – не европейская страна, никогда ею не была и вряд ли сможет стать. Турецкое общественное мнение в свою очередь полагает, что интеграция Турции в ЕС во многом искусственна и пора повернуться к Европе если не спиной, то боком.
Теперь взоры турок устремлены на Восток. Вполне можно говорить о реанимации идеи Османской империи, некогда включавшей в себя половину мусульманского мира – Сирию, Ирак, Палестину, часть Аравийского полуострова, Северную Африку, Балканы и Закавказье. Ряд экспертов полагает, что имеет место синтез пантюркизма и неоосманизма. В любом случае, подобного рода лозунги находят понимание в турецком обществе. Некоторая часть местного политического класса полагает, что к востоку от Турции образовался политический вакуум. А политика (как и природа) не терпит пустоты. И если не все соседние народы проявляют в отношении Турции энтузиазм, то эта ситуация поправима.
Своим мнением о роли Турции в региональной и мировой политике поделился эксперт турецкого Института стратегических исследований доктор Мехмет Акиф Окур:
"В мире сегодня происходят важные изменения. Турция, в свою очередь, стремится занять определенные позиции в этих трансформационных процессах. И ее внешняя политика направлена главным образом на достижение этой цели. Суть сегодняшних глобальных перемен состоит в том, что мировой порядок трансформируется из однополярного в многополярный. Запад во главе с Соединенными Штатами осознал это и начал перестраивать свои силы. Например, США постепенно уменьшают свое присутствие на Ближнем Востоке и стали больше внимания уделять Азии, где разворачивается основная борьба за влияние в мире. Турецкая политика исходит из того, что с уменьшением присутствия США в регионе, как это было в Ираке, образовавшийся вакуум будет заполнен региональными силами. И Турция намерена стать одной из тех сил, которые смогли бы заполнить этот вакуум влияния. Поэтому турецкая внешняя политика направлена на расширение связей со странами Ближневосточного региона. И эта политика поддерживается турецким народом, поскольку раньше Турция была частью великой державы – Османской империи, и турецкий народ помнит об этом. Он считает, что утратил присущее ему величие и пытается заново приобрести его. Турецкая общественность поддерживает активную внешнюю политику, которая бы позволила Турции вернуть свой утраченный после Первой мировой войны статус великой державы. И, по-моему, именно эта психология турецкого народа, а также экономическая динамика страны и есть те самые опоры, на которых строится активная внешняя политика Турции".
Действительно, по результатам Первой мировой войны Турция превратилась из фактического хозяина Ближнего Востока в раздираемый внутренними противоречиями придаток Запада. Это нанесло сильный удар по самосознанию турок. Со времен Ататюрка религия в этой стране была отделена от государства, ислам не оказывал никакого влияния на политику. Но маятник неизбежно должен был дойти до мёртвой точки и качнуться в противоположную сторону. Нынешние власти нарушают традицию Ататюрка. Они открыто ориентируются на исламские ценности. Сегодня многие слышат в риторике Анкары воинственные ноты. Партия справедливости и развития во главе с нынешним премьером Эрдоганом фактически объединила нацию вокруг нового национального проекта.
Одним из первых шагов по реализации этого проекта можно считать поддержку турками сирийской оппозиции. Вообще, череда внутренних конфликтов, названная "арабской весной", используется Анкарой для того, чтобы установить и закрепить за собой роль регионального гегемона. Причём каждый следующий шаг в этом направлении всё более масштабен. Если в Ливии дело ограничивалось поставками оружия, то в Сирии к этому прибавились базы боевиков на турецкой территории. Иными словами, турецкая стратегия заключается в последовательном ослаблении других претендентов на региональное лидерство. Многие находят её сомнительной в морально-этическом отношении.
Как бы то ни было, региональный вес Турции уже сейчас довольно велик, уверен военный эксперт Билькентского университета Корай Гюрбюз:
"Чтобы дать адекватную оценку роли и месту Турции на мировой арене, необходимо рассмотреть ее общие гражданские и военные ресурсы. С точки зрения гражданских ресурсов большое значение имеет удачное географическое расположение Турецкой Республики. Она находится в непосредственной близости к странам Ближнего и Среднего Востока, к России, балканским странам и Кавказу. Территория Турции – это важный коридор стратегического сырья. Для транспортировки энергоресурсов в настоящее время на территории Турции строятся новые трубопроводы, благодаря которым цены на нефть и природный газ заметно снижаются. Как известно, Турция является членом НАТО. В рамках Альянса турецкая армия по численности находится на втором месте. С другой стороны, Турция – это мусульманская страна, и это ее качество на руку другим натовским странам, поскольку, пока Турция в НАТО, эта структура не может считаться армией «крестоносцев». Если бы в натовских операциях, проведенных в Ливии, Ираке или Афганистане, Турция не принимала участие, то эти операции назывались бы «крестовыми походами». В результате НАТО получает гораздо больше пользы от Турции, чем Турция от НАТО. В настоящее время Анкара сильно зависит от решений Североатлантического альянса, которым в конечном итоге управляют США и Великобритания. Поэтому, на мой взгляд, нет ничего хорошего в том, что Турция является членом НАТО. Если бы Турция вела себя самостоятельно, то, возможно, ее роль на мировой арене была бы совсем другой".
Неким современным аналогом Османской империи ряд турецких политиков видит Евразийский союз. Четких контуров участия Турции в этом гипотетическом надгосударственном образовании пока нет, но разговоры о различных её формах идут давно. Российский эксперт Станислав Тарасов считает, что между фантомным Евразийским союзом по-турецки и реально существующим Евразийским экономическим союзом, инициатором создания которого является Россия, если и можно провести параллели, то только внешние. Фактически мы имеем дело с контрпроектом, с борьбой за влияние на евразийских просторах. Вместе с тем старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Инесса Иванова считает, что заявление о возможном участии Турции в Евразийском союзе – это всего лишь элемент её европейской игры:
"Идея эта не нова, и она уже давно звучит в пику ЕС. Турция потихоньку действует в этом направлении. Она была включена в ШОС в качестве партнера по диалогу. Она усиливает свою активность, даже политическую, в рамках Организации экономического сотрудничества (ОЭС), в которую входят Пакистан, Иран, Турция и государства Центральной Азии. Турция, с одной стороны, будет продолжать разыгрывать эту карту и говорить о Евразии и активно действовать в этом направлении, но, с другой стороны, все равно будет сохранен курс на ЕС. Между тем у Турции нет возможности создания союза в Евразии без участия России. Это абсолютно исключено".
Хотя многие эксперты считают членство Турции в НАТО препятствием на пути её региональных интеграционных процессов, правительство страны это опровергает. В общем, аналитики полагают, что Турция должна трезво оценивать свои возможности и проводить разумную внешнюю политику. В противном случае страна обречена оставаться проводником иностранных интересов, пусть и на более обширном пространстве, чем это было прежде.
