Скандал, связанный с прослушкой телефона немецкого канцлера Ангелы Меркель, взбудоражил Германию. 18 ноября Бундестаг соберётся на чрезвычайную сессию, чтобы решить, как ФРГ реагировать на бесцеремонное поведение американских спецслужб.
В Германии на самом деле давно уже существует культ Меркель. Mutti macht's — «Мамочка позаботится об этом», — говорят немцы. И оскорбление канцлера, как ни странно, может сплотить немецкое общество. Неслучайно политологи уверяют сейчас, что страна созрела для формирования очередной «большой коалиции»: социал-демократы обговаривают с консерваторами условия соглашения, а 70 процентов граждан уверяют, что союз ХДС/ХСС и СДПГ является наиболее приемлемым вариантом для страны.
В 2005–2009 гг. Ангела Меркель уже возглавляла «чёрно-красное правительство», в которое входили непримиримые в прошлом противники. «Неужели кто-то действительно считает, что руководители СДПГ согласятся работать в кабинете Ангелы Меркель?» — воскликнул Герхард Шрёдер поздним вечером 18 сентября 2005 года. Согласились. Более того, несмотря на идеологические расхождения социал-демократические министры в течение четырёх лет подчинялись приказам «железной фрау». Вопрос в том только, насколько успешным был эксперимент? Франц Мюнтеферинг, занимавший в тот период пост министра труда и социальных дел, так охарактеризовал стиль работы «большой коалиции»: «пока канцлер христианских демократов прогуливается по залитой солнцем палубе корабля, социал-демократы вкалывают в машинном отделении».
Между партнёрами по коалиции не раз возникали разногласия по вопросам внешней политики. Возглавлявший МИД социал-демократ Франк Штайнмайер не боялся идти наперекор канцлеру. Неслучайно сотрудники аппарата Меркель требовали, чтобы он согласовывал с ними тексты своих речей. Он ратовал за более независимую позицию Германии в отношениях с Вашингтоном и сумел проявить характер во время российско-грузинской войны, выступив с резким заявлением, в котором призвал коллег по Евросоюзу «не идти на поводу у эмоций и не изолировать Москву».
Тем не менее нельзя сказать, что правление коалиции ХДС/ХСС и СДПГ было провальным. Как отметил в середине нулевых заместитель редактора мюнхенской газеты Süddeutsche Zeitung Курт Кистер, «в “большой коалиции” преуспевают те политики, которые предпочитают не выделяться и умеют сгладить острые углы». И Меркель с её мягким стилем правления и политикой «малых шагов» оказалась, наверное, идеальным руководителем чёрно-красного кабинета, который, по сути, являлся правительством национального единства. По крайней мере, говорят эксперты, в критический момент во время глобального финансового кризиса большая коалиция смогла отбросить разногласия и принять пакет мер по оживлению экономической конъюнктуры в стране, начать национализацию ипотечного банка Hypo Real Estate и спасти его от банкротства.
Да, в 2009 году лидер свободных демократов (СвДП) Гидо Вестервелле уверял, что «немцы запомнят “чёрно-красную” коалицию только благодаря пяти миллиардам евро, которые правительство подарило покупателям новых машин, сдавших старые автомобили на металлолом». Однако его партия, войдя в следующее правительство Меркель, настолько разочаровала избирателей, что на сентябрьских выборах не смогла преодолеть 5-процентный барьер. И многие эксперты теперь уверяют, что СвДП грозит раскол: правое крыло партии присоединится к «Альтернативе для Германии», которая в итоге превратится в националистическое движение наподобие французского Национального фронта или австрийской партии Свободы, а левое крыло пополнит ряды «зелёных», позиционирующих себя как политическая сила, отстаивающая гражданские свободы и концепцию толерантности.
Разочарование в «свободных демократах» привело к тому, что, согласно соцопросам, около 70% немцев не возражают сейчас против возрождения «большой коалиции». «Почему бы, действительно, не повторить эксперимент, — пишет Frankfurter Allgemeine Zeitung, — и не позволить двум ведущим партиям руководить страной. Конечно, свободные демократы являются для Меркель куда более удобным партнёром. Они традиционно выступали за меньшее вмешательство государства в экономику и могли бы сформировать с консерваторами более однородное парламентское большинство и правительство. Однако СвДП оказалась политическим банкротом, и теперь у канцлера фактически нет выбора».
Действительно, выбор небогат: 5-процентный барьер помимо ХДС/ХСС преодолели лишь социал-демократы — 26%, Левая партия — 8,6% и партия «зелёных» — 8,4%. Блокироваться с «левыми», которые считаются наследниками «партии Хонеккера», христианские демократы не будут. «Две партии идеологически несовместимы, — пишет Die Zeit, — в ХДС/ХСС по-прежнему царит культ личности Гельмута Коля — главного соперника и антагониста восточногерманских коммунистов». Кстати, социал-демократы и «зелёные» также не готовы видеть в «левых» потенциального партнёра по коалиции. Не случайно восходящая звезда СДПГ, премьер-министр Северного Рейн-Вестфалии Ханелора Крафт назвала Левую партию «парком юрского периода для коммунистических динозавров». А ведь если бы сформировалась «красно-красно-зелёная коалиция», она обладала бы большинством в парламенте и победа Меркель на выборах в бундестаг оказалась бы пирровой.
Очень маловероятно, что консерваторы найдут общий язык c «зелёными» с их политкорректной постмодернистской идеологией и борьбой за права меньшинств. Правда, следует отметить, что какое-то время в ХДС/ХСС всё-таки рассматривался вариант «чёрно-зелёной коалиции» (его сторонники отмечали, что вице-спикер бундестага из «Союза 90/Зелёные» Катрин Гоэринг-Экардт — политик вполне вменяемый. Она принадлежит к умеренному лагерю и, как и Меркель, происходит из протестантской восточногерманской семьи). Затем, однако, было решено отказаться от противоестественного союза христианских демократов, которые пытаются отстоять «немецкую идентичность» с космополитами и агностиками из партии «зелёных», образовавшейся в 60-е годы на основе протестного контркультурного движения. Любопытно, что некоторые «зелёные» сравнивают нынешнего канцлера с главным антигероем 60-х — руководителем первой в истории «большой коалиции» Куртом Георгом Кизингером, который служил когда-то в геббельсовском министерстве пропаганды и прекрасно умел работать над своим имиджем, навязывая немцам образ авторитетного правителя, радеющего о народном благе. «Эти времена невольно приходят на память, когда видишь гигантский плакат с изображением кистей рук Ангелы Меркель, занимающий полстены берлинского железнодорожного вокзала. “Германия в хороших руках”, — гласит слоган под ним. Руки Меркель на плакате повторяют жест, ставший её визитной карточкой — пальцы, образующие треугольник, — рассказывает представитель «зелёных» Марк Урбач. — И можно утверждать, что современная Германия сталкивается с чудовищным, пустым культом личности».
Консерваторы «зелёных» также не жалуют. Во время предвыборной кампании «экологистам» припомнили, что в середине 80-х некоторые из них требовали легализовать педофилию. И, как пишут в немецкой прессе, Меркель, которая позиционирует себя как «мать немецкой нации, защищающая традиционные ценности», не может позволить себе «лечь в постель с зелёными извращенцами». К тому же, если бы это всё же произошло, «чёрно-зелёная» коалиция не смогла бы контролировать Бундесрат — верхнюю палату немецкого парламента, в которой доминируют социал-демократы. А значит, у блока ХДС/ХСС не было бы возможности провести обещанную им реформу громоздкого госаппарата и унифицировать систему образования.
После того как «зелёные» объявили, что их переговоры с консервативным блоком завершились ничем, партия Меркель полностью переключилась на социал-демократов. И хотя, по словам канцлера, «большая коалиция» сформируется не раньше Рождества, у неё будет абсолютное большинство не только в бундестаге, но и в бундесрате. «Это самый разумный исход, — уверяет директор программ по Центральной и Восточной Европе германского фонда Маршалла Йорг Форбриг. — Для консервативной Меркель всегда проще возродить то, что уже было. Она любит использовать традиционные схемы». «Союз консерваторов и социал-демократов стал бы надёжной конструкцией, — вторит ему эксперт фонда «Наука и политика» Ганс-Хеннинг Шредер. — Ведь в ближайшее время ФРГ придётся решать такие проблемы, которые требуют широкого консенсуса в обществе. И надо сказать, что даже в последние четыре года многие победы Меркель, особенно на европейском направлении, были одержаны лишь благодаря поддержке со стороны СДПГ».
С другой стороны, следует понимать, что социал-демократы не очень-то рвутся в объятья «железной фрау». Ведь в прошлый раз участие СДПГ в «большой коалиции» привело к тому, что партия растеряла треть своих избирателей. «Наученные горьким опытом, многие партийные функционеры настаивают на том, что союз с ХДС/ХСС означал бы дальнейшую дискредитацию немецкой социал-демократии, — говорит научный директор Германо-российского форума Александр Рар. — Если же всё-таки будет решено повторить эксперимент, социал-демократическим лидерам придётся непросто: ведь ещё до выборов они обещали, что согласятся на формирование “большой коалиции” лишь в том случае, если их поддержит большинство рядовых членов СДПГ». Но готовы ли рядовые члены партии идти на поводу у истеблишмента? Они прекрасно понимают, что войдя в правительственную коалицию, социал-демократы будут нести ответственность за непопулярную пенсионную реформу и жёсткую бюджетную политику, в то время как «левые» окончательно займут нишу защитников социальной справедливости. «Вступить в коалицию с Меркель — это всё равно, что лечь в постель с Дракулой, — пишет журнал Die Neue Gesellschaft, отражающий точку зрения левого крыла СДПГ. — С окончания второй мировой войны ни один канцлер не проводил столь бесстыдно-националистическую политику. Что же касается экономических успехов, то рынок труда развивается в ФРГ лишь благодаря структурным реформам правительства Шрёдера. Никто не спорит, Меркель — искусный политик, которого многие сравнивают с крупье: госпожа канцлер не делает ставки, она лишь получает выигрыш от имени казино. И она, без сомнения, легко присвоит себе достижения социал-демократических министров точно так же, как это произошло в 2008 году, когда министр финансов Пеер Штайнбрюк сумел вывести страну из финансового шторма, спровоцированного политикой ХДС».
Более умеренные идеологи СДПГ считают, что в данный исторический момент партия просто не имеет права оставаться в оппозиции: она должна разделить с ХДС/ХСС ответственность за будущее Европы и принять участие в спасении еврозоны. Однако, войдя в правительственную коалицию, социал-демократы обязаны вести себя более напористо, не находясь постоянно в тени консервативного канцлера. По мнению политологов, им следует поставить своих людей во главе тех ведомств, которые курируют вопросы семьи и социальной политики, чтобы создать образ партии, радеющей о проблемах социально незащищённых групп населения, а также побороться за министерство финансов.
Учитывая влияние этого министерства, которое имеет право накладывать вето на решения канцлера, консерваторы сделают всё возможное, чтобы сохранить его за собой. Нынешний министр — 70-летний Вольфганг Шойбле — после Меркель считается самой крупной фигурой на европейской арене, и канцлер вряд ли расстанется с ним, опасаясь нарушить преемственность в финансовой политике ЕС, которая основывается на мерах жёсткой экономии. Правда, даже консервативная Die Welt считает, что «социал-демократам имеет смысл участвовать в коалиции с Меркель лишь в том случае, если их представителю отдадут портфель министра финансов». Среди потенциальных кандидатов называют председателя СДПГ Зигмара Габриэля и лидера социал-демократической фракции в бундестаге Франк-Вальтера Штайнмайера.
Однако нельзя забывать, что прошедшие в сентябре парламентские выборы стали личным триумфом Ангелы Меркель. ХДС/ХСС не хватило всего пяти мест до абсолютного большинства в парламенте. (За всю историю послевоенной Германии правоцентристская коалиция лишь однажды — в 1957 году — набрала большее число голосов, но ведь тогда её на выборы вёл отец-основатель Германской республики Конрад Аденауэр). При этом социал-демократы продемонстрировали один из самых худших результатов за свою 150-летнюю историю. И что же теперь, пишут немецкие СМИ, «маленькая мышка будет диктовать свои условия слону?».
Скорее всего, компромисс будет найден: Габриэлю предложат министерство труда, а Штайнмайера вновь поставят во главе МИД. Для России, конечно, это неплохо, ведь именно Штайнмайер считается одним из главных архитекторов российской политики СДПГ в конце 90-х — начале 2000-х гг. Хотя следует понимать, что МИД в Германии постепенно утрачивает влияние (ведомство федерального канцлера держит руку на пульсе внешней политики и последнее слово всегда остаётся за ним).
Как бы то ни было, и Штайнмайер, и Габриэль, входившие в первый кабинет Меркель (Габриэль занимал в нём пост министра по охране окружающей среды) поддерживают идею «большой коалиции». И не последнюю роль здесь, конечно, играют их личные амбиции. Главным противником альянса с консерваторами считается в СДПГ Ханелора Крафт, которая возглавляет красно-зелёное правительство самой густонаселённой немецкой земли — Северного Рейн-Вестфалии, исторически считающейся оплотом социал-демократии. «Крафт, вне всяких сомнений, является наиболее влиятельным социал-демократическим политиком ФРГ, — пишет британский журнал The Economist, — на следующих выборах она планирует побороться за пост канцлера и ей, конечно, выгодно, чтобы представители СДПГ оставались на скамейках оппозиции».
Многое будет зависеть от того, удовлетворят ли консерваторы хотя бы одно из требований, выдвинутых СДПГ перед началом переговоров. Среди них — установление минимального размера оплаты труда по всей стране в размере 8,50 евро в час, равная оплата труда мужчин и женщин, крупные инвестиции в инфраструктуру, введение налога на финансовые транзакции, возможность иметь двойное гражданство, установленная законом квота на представительство женщин-руководителей в политике и бизнесе, возможность усыновления детей для однополых союзов, одинаковые размеры пенсий для жителей Западной и Восточной Германии. Понятно, что в таких вопросах, как права геев или мигрантов, традиционалистка Меркель будет стоять до последнего, не пойдёт она на уступки и в том, что касается уравнительной общественной модели, предлагаемой социал-демократами. Однако, например, она не имеет ничего против того, чтобы ввести минимальный уровень зарплаты. Правда, по её мнению, это не следует делать в дирижистской манере: размер минимальной оплаты труда в каждой конкретной отрасли работники должны согласовывать с работодателями. Меркель вряд ли будет противиться и введению гендерных квот, если, разумеется, предложения социал-демократов не будут противоречить здравому смыслу.
Кстати, стоит отметить, что наиболее часто звучащее во время предвыборной кампании требование СДПГ об увеличении ставки подоходного налога для зажиточной части населения на переговорах с ХДС/ХСС даже не обсуждалось. Социал-демократы понимают, что выборы они проиграли и не могут навязывать свою программу потенциальным партнёрам по коалиции. В том случае, если переговоры вдруг провалятся, у Меркель останется единственный вариант — создание миноритарного правительства.
Однако, думается, до этого дело не дойдёт, и «большая коалиция» всё-таки будет сформирована. В этом случае, отмечают эксперты, в парламенте останется карликовая оппозиция, которая практически потеряет возможность контролировать действия правительства. Правящим партиям будет принадлежать 503 голоса в бундестаге, их оппонентам — лишь 127. Этого недостаточно, например, для того чтобы созывать парламентские следственные комиссии (в последние четыре года оппозиция делала это не раз: чтобы расследовать, виновны ли немецкие военные в гибели мирных жителей в афганском Кундузе, понять, почему власти закрывали глаза на серию преступлений неонацистов, обнаружить, куда ушли бюджетные средства, выделенные на так и не реализованный проект по строительству собственных беспилотников). Оппозиция не будет иметь права на созыв внеплановых заседаний бундестага и не сможет инициировать процедуру проверки Федеральным конституционным судом законодательных актов на их соответствие Основному закону ФРГ (в 2011 году СДПГ и «зелёные» воспользовались этим правом для проверки закона о продлении сроков использования атомных электростанций).
Да, абсолютное большинство немцев поддерживает идею «большой коалиции», но, по словам критиков, консерваторы и социал-демократы ставят под угрозу основы парламентской демократии. Первая «большая коалиция» во главе с канцлером Куртом Георгом Кизингером имела в бундестаге 447 голосов, и в Германии возникла тогда внепарламентская оппозиция — движение молодёжи, которое с помощью протестных акций пыталось инициировать важные общественные реформы.
Однако многие в Европе считают, что лучше протестное движение, чем отсутствие в Германии дееспособного правительства. Ведь именно от Берлина ждут сейчас решительных действий: фундаментальных преобразований и многомиллионных вливаний в проблемные южноевропейские страны. Обстоятельства выталкивают Германию на передний план и, по большому счёту, сейчас не время для сведения счётов между Меркель и социал-демократами.
Отдел информации ИАП Azglobus.net
