Эпидемия COVID-19 неожиданным образом привела к росту активности туркменской оппозиции, проживающей за рубежом. Как стало известно, к настоящему времени в виртуальном пространстве существуют уже три потенциальных временных правительства, готовых возглавить Туркменистан, в случае если эпидемия станет последней каплей, которая переполнит чашу народного терпения. Только вот переполнит ли? И являются ли эти правительства работоспособными?
Предыдущий всплеск активности туркменской оппозиции был зафиксирован летом и осенью 2019 года – после того как в июле-августе на протяжении примерно двух недель в СМИ и интернете распространялись слухи о смерти президента Гурбангулы Бердымухамедова (он же Аркадаг или Покровитель). Неизвестно, появились ли эти слухи случайно или кто-то их намеренно спровоцировал. Однако туркменские власти не спешили опровергать информацию. Распространение слухов совпало с редким для Туркменистана длительным отсутствием президента в телеэфире.
Если фейковую «смерть» спровоцировали власти – то не факт, что «прощупывание почвы» было направлено на оппозицию. Скорее всего, сторонников Аркадага интересовала в первую очередь реакция его приближенных, а также приближенных его приближенных... В сентябре под арест был взят влиятельный бизнесмен и так называемый «решала» Чарымухаммет Кулов, известный как Чары-Гоша. По некоторым данным, Кулов «неправильно» отреагировал на слухи о кончине главы государства. Вскоре после этого, в начале октября, был уволен влиятельный друг Кулова – глава МВД Исгендер Муликов, до этого считавшийся непотопляемым. Он провел на посту десять лет, хотя в Туркменистане принято постоянно перетасовывать руководящие кадры. Теперь же Бердымухамедов лично перед телекамерами напутствовал экс-министра словами: «Пошел вон отсюда!»
Позднее стало известно, что Муликова и бывшего главу миграционной службы Мейлиса Нобатова (по некоторым данным, в последнее время возглавлявшего президентскую охрану) приговорили к 15 годам лишения свободы. Затем начался пересмотр дел осужденных ранее офицеров Министерства национальной безопасности. Можно предположить, что подковерное рассмотрение итогов «смерти» президента стало поводом вспомнить некие межведомственные конфликты.
А тем временем за границей суетились оппозиционеры, активность которых выражается в основном в видеоблогерстве на YouTube. Хотя в августе стало окончательно ясно, что Бердымухамедов жив, его противники по инерции продолжали обсуждать – какие последствия должна возыметь его кончина. К концу октября эти разговоры вылились сразу в две политические акции. Во-первых, оппозиционный активист Какамурад Хыдыров решил съездить из Великобритании в Турцию и провести там собрание туркменских трудовых мигрантов. Хыдыров рассудил, что именно туркмены, массово работающие в Турции, являются реальной силой, с которой имеет смысл обсуждать перспективы родной страны. Во-вторых, ветеран оппозиции Халмурад Союнов организовал в Стокгольме пикет в честь Дня независимости Туркменистана. На акции использовались такие плакаты, как «Нет диктатуре в Туркменистане» и «Мы не рабы, мы — народ».
Собрание мигрантов в Стамбуле в итоге не состоялось. Хыдыров был задержан турецкой полицией – предположительно, по запросу властей Туркменистана. С большим трудом и далеко не сразу ему удалось вернуться в Великобританию. Что же касается пикета Союнова, то мероприятие прошло без проблем, но участвовали в нем лишь около десяти человек.
Вирус свободы
Любая инерция имеет свои границы. К зиме YouTube-активность туркменских оппозиционеров поутихла. Не оправдались даже самые отдаленные надежды – например, на то, что Бердымухамедов не умер, но тяжело заболел. Немногочисленные жители Туркменистана, которые сумели через VPN ознакомиться с содержанием политических интернет-дискуссий, не спешили устраивать революцию. Мигранты по-прежнему интересовались в основном тем, как заработать денег и выслать их семье. И по-прежнему помнили, что любая демонстрация интереса к политике чревата проблемами для их родственников на родине.
Как ни странно, новый импульс туркменской оппозиционной мысли придала эпидемия COVID-19. Как пояснил «Фергане» Какамурад Хыдыров, из-за карантина многие мигранты в Турции не могут ходить на работу. С другой стороны, у них еще остаются средства на жизнь, и они не теряют надежду на возобновление привычной деятельности через месяц-другой. Иными словами, у мигрантов внезапно появилось свободное время, которое многие посвятили размышлениям о судьбах родины. Ответом на этот запрос стало увеличение числа оппозиционных роликов и активизация дискуссий.
Конечно, эпидемия и сама по себе стала предметом обсуждений. Действительно ли Туркменистан стал одной из менее чем двадцати стран, куда не проник новый коронавирус? Или же власти скрывают заболевших? А если скрывают, то много ли их? Как засекреченная эпидемия скажется на жизни страны? И главный вопрос всех оппозиционных дискуссий на протяжении трех десятилетий – приведет ли это к падению режима? А если приведет – то что делать после? Шкуру неубитого Аркадага уже успели тысячи раз раскроить на мелкие лоскуты, сшить обратно и снова перекроить. Оппозиционеры ссорятся друг с другом, припоминают обиды и огрехи многолетней давности, азартно ищут доказательства связей оппонентов с туркменскими спецслужбами…
По словам Хыдырова, к настоящему времени сформировались три политических объединения, спорящих о праве на реконструкцию Туркменистана после падения культа личности. Во-первых, в 2019 году, еще до «смерти» Аркадага, проживающий в Канаде оппозиционер Мухаммед Дуеджи (Muhammet Duyeji) и представитель малоизвестной Социал-Демократической партии Туркменистана Яшнар Хаитов решили создать Координационный совет оппозиции. На роль главы совета они пригласили лидера незарегистрированной Консервативной партии Туркменистана Максата Сапармурадова, который в прошлом служил в Министерстве национальной безопасности, но сейчас выступает как яркий противник действующей власти.
Во-вторых, Халмурад Союнов (тот самый, что организовал митинг в Стокгольме) объявил, что создание Координационного совета было его инициативой. По его мнению, Дуеджи и Хаитов украли у него идею. Некоторые источники уточняют, что Союнов не хотел звать в совет Дуеджи, потому что тот является иранским туркменом. Именно поэтому его и решили опередить. Так или иначе, в итоге Союнов собрался действовать независимо. Недавно он заявил, что готов возглавить временное правительство Туркменистана. По мнению оппозиционера, внутри страны его должны поддержать бывшие сослуживцы – воины-афганцы. Правда, не совсем понятно, как проживающий в Лапландии Союнов сможет оперативно прибыть в Туркменистан в час X, не имея даже туркменского паспорта. Он эмигрировал в самом начале 1990-х с паспортом СССР.
Наконец, в Координационном совете вскоре после «смерти» Бердымухамедова произошел раскол. Максат Сапармурадов поссорился с единомышленниками, вышел из состава совета и объявил о создании собственного Правительства народного единства. При этом новый лидер Координационного совета так и не был назначен. Сейчас эта организация действует без единого руководителя.
Какамурад Хыдыров, который после задержания в Турции в 2019 году едва не пополнил число туркменских политзаключенных, в беседе с «Ферганой» заявил, что не присоединяется ни к одной из трех коалиций, хотя поддерживает контакт со всеми. Хыдыров посетовал, что все три движения, а в особенности Координационный совет и сторонники Союнова, крайне далеки от реальных действий. Они даже теоретически не представляют, как добиться падения режима Бердымухамедова и самим прийти к власти.
«Все их партии и движения, по сути, являются виртуальными, – посетовал оппозиционер. – Они нигде не зарегистрированы, не проводили учредительных собраний. Они пишут множество обращений к властям других стран и международным организациям, но не могут, например, организовать митинг перед офисом ООН или перед Госдумой России. Вынужден констатировать, что Дуеджи и Союнов – просто шоумены». Описывая взаимоотношения «глав временных правительств», Хыдыров вспомнил сцену из фильма «Корона Российской империи», где несколько самозванных «самодержцев» подрались за корону.
«Зарубежная оппозиция по-прежнему ожидает, что народ внутри страны поднимется и свергнет президента. А та часть народа, которая не до конца верит в государственную пропаганду, надеется, что оппозиционеры из-за рубежа явятся в страну и освободят их от гнета Аркадага», – констатировал наш собеседник. В итоге ситуация уже не одно десятилетие не движется с места. Как можно было наблюдать, даже смерть Ниязова в 2006 году не привела к падению режима – власть быстро перехватил министр здравоохранения Бердымухамедов.
Поневоле возникает сомнение: а так ли уж неправы правительственные идеологи, заявляющие, что культ личности президента – не навязанная извне повинность, а естественная для туркменского народа любовь к своему «отцу и покровителю»? Ответы на многие вопросы содержатся в книге экс-главы МИД Туркменистана Авды Кулиева «Два года в правительстве. Тринадцать лет в оппозиции». Мемуары были изданы в Москве в 2006 году – за считаные месяцы до смерти Ниязова и за год до смерти самого Кулиева. Страдая онкологическим заболеванием, бывший министр успел вкратце обобщить историю становления независимого Туркменистана — так, как он ее видел.
Кулиев подчеркивал, что накануне распада Советского Союза Туркменская ССР являлась богатой сырьевой республикой. У людей было много денег, они приобретали новейшую по тем временам технику, практически не знали дефицита продуктов питания. Однако у этой картины была и оборотная сторона – высочайший уровень коррупции. Политическая активность населения была крайне низкой. Люди привыкли считать, что власть обеспечивает им высокий по советским меркам уровень жизни, а они взамен не пытаются влезать в дела чиновников.
Ниязов встал во главе республики в 1985 году. Кулиев, занимавший пост главы МИДа в 1990-1992 годах, отмечал, что туркменский лидер уже тогда проявлял нездоровые «байские» замашки. «Все встречи с иностранными гостями и совещания в узком кругу проходили в кабинете Ниязова (…) при непременном присутствии помощника президента Жадана Александра Николаевича и пресс-секретаря президента Ораздурдыева Аннагелди Джапаровича. Эти двое соревновались между собой, кто скорее преподнесет чистую пепельницу Ниязову, чтобы он мог стряхивать туда пепел со своей сигареты. Был и такой эпизод, когда пресс-секретарь Ораздурдыев, не найдя чистую пепельницу, подставил президенту свою ладонь, на которую Ниязов спокойно стряхнул пепел со своей сигареты. Вторая их задача состояла в том, чтобы перед Ниязовым все время стояла пиала горячего зеленого чая. Создавалось впечатление, что никаких других забот у этих людей не было», – вспоминал автор мемуаров.
Дальше – больше. Ниязову начали целовать руки и даже ноги, посвящать стихи, в кабинетах чиновников появились первые портреты президента… В 1991 году имя Ниязова впервые присвоили колхозу, оправдывая это тем, что местные жители очень благодарны властям за быструю ликвидацию последствий наводнения. Кулиев, как член правительства, не одобрил переименование колхоза, что стало одним из первых его шагов к конфликту с Ниязовым. Любопытно, что против этого решения рискнул выступить также Союнов, который тогда был депутатом Верховного совета Туркменистана, а ныне считает себя главой одного из потенциальных «временных правительств».
Из книги Кулиева складывается впечатление, что многие туркмены (как и сам автор) в ту пору не считали поведение Ниязова делом первостепенной важности. Им казалось, что необходимо решить гораздо более серьезные вопросы, – отстоять независимость страны, определиться с международными отношениями, наладить функционирование всех государственных органов, переориентировать экономику… Разве это подходящее время, чтобы подыскивать нового главу государства? Лучше уж потерпеть причуды привычного лидера, позволить ему скидывать пепел туда, куда он хочет, а когда все наладится – заставить его уйти. Но в итоге уйти пришлось не Ниязову.
Туркменбаши, похоже, отлично понимал настрой туркменского народа – «полная поддержка власти в обмен на сытую жизнь». Он отлично сумел воспользоваться этим настроем, причем вместо реальной сытой жизни народ с готовностью принял красивое шоу. Кулиев свидетельствует, что в первые годы независимости Ниязов лично ездил по районам, встречался с трудовыми коллективами, принимал множество популистских решений. Именно тогда была отменена оплата услуг ЖКХ. Вскоре после этого большинство граждан стали настолько бедными, что уже при всем желании не могли платить за газ, свет и воду. Тем не менее в пропагандистском смысле этот шаг оказал мощнейшее влияние не только на туркмен, но и на иностранцев. Даже сейчас, например, в России многие недалекие сторонники «сильной руки» в политических дискуссиях приводят в пример «волшебное царство Туркменбаши, где люди не платят за коммуналку» (хотя Туркменбаши давно умер, а льготы отменены с 1 января 2019 года).
Oдновременно Ниязов не забывал проводить работу иного рода, направленную на собственных соратников, оппозиционеров и просто мыслящих людей. Он виртуозно ссорил их друг с другом, любил подбросить одному политику некрасивую сплетню про другого, ловко запускал опасную дезинформацию (например, внушал русским демократическим активистам, что их потенциальные туркменские союзники являются националистами). Президент не позволял никому из политиков, даже допущенных к высоким постам, обрести чрезмерное влияние, а когда набрал достаточно силы – начал выживать из страны тех, кто еще не предпочел эмигрировать добровольно. Попытки продолжать какую-то серьезную политическую деятельность за рубежом также пресекались, в том числе в фирменном криминальном стиле 1990-х.
Наконец в 2002 году было инсценировано покушение на Ниязова, после которого в тюрьмах бесследно исчезли преемник Кулиева на посту главы МИДа Борис Шихмурадов и другие люди, опасные для культа личности. Пожалуй, именно это событие можно считать завершением оформления диктатуры.
Итак, Бердымухамедову в 2006 году досталась в наследство страна, населенная людьми, которые по-прежнему верили в право властей делать все что угодно в обмен… Даже уже не на сытую, благополучную жизнь, а на ее видимость. Причем эта видимость в госпропаганде прочно срослась с возвеличиванием образа главы государства. Весь пафос, который в советские времена был направлен на идеи коммунизма, акцентировался на личности Туркменбаши. Заменить Туркменбаши Аркадагом оказалось совсем не сложно.
Минуло тридцать лет с тех пор, когда помощник и пресс-секретарь начали исполнять при Ниязове роль предупредительных служанок, и никто из присутствующих рядом членов правительства не покрутил пальцем у виска. За это время в стране выросло целое поколение, уверенное в нормальности подобного положения дел. Некоторым гражданам Туркменистана это может не нравиться, они даже могут задаваться вопросом о том, как очереди, дефицит и безработица соотносятся с телерепортажами о благополучной, счастливой жизни туркменского народа. Но путь от «не нравится и задаюсь вопросом» до «знаю и понимаю альтернативу» очень далек и труден. Даже одному человеку с такими «травмами детства» пришлось бы не один год работать с психотерапевтом… Но кто же обеспечит психотерапией целую страну?
К сожалению, оппозиция Туркменистану также досталась «в наследство». Немало нынешних эмигрантских активистов застали и крушение СССР, и становление культа личности Ниязова. Туркменская зарубежная оппозиция, увы, совсем не молодежная среда. Если в эту среду и попадает кто-то молодой, он бывает вынужден принять господствующие идеи и вскоре становится похож на диссидента конца 1980-х годов. Даже публикуемые в последнее время на канале Союнова обращения граждан (представляющие собой зачитывание текста на фоне ковров или рисунков) своим стилем напоминают письма в советские газеты. Схожие письма можно найти и в рубрике «Дорогой Аркадаг» на сайте радио «Азатлык» (туркменская редакция «Радио Свобода»).
Что же касается тех молодых эмигрантов, которые прошли все этапы осознания и приняли современные демократические нормы, а не ту их редакцию, которая была доступна в СССР 1980-х… Они рады, что могут жить свободно и считать главу государства, где они поселились, обычным человеком без божественного нимба. Но в них нет потребности возвращаться на родину, карабкаться на баррикады и радикально менять жизнь соотечественников. Они могут разве что посмеяться над очередным репортажем туркменского телевидения о величии Аркадага – так же, как их ровесники любой другой национальности или гражданства.
Надежды на международные организации также мало. Западные активисты в данной ситуации плохо понимают, с чем имеют дело. У них нет опыта жизни даже в СССР, поэтому их представления о внутреннем устройстве культа личности крайне примитивны. Им кажется, что, если люди заблуждаются, надо просто рассказать им правду, если люди боятся – достаточно ликвидировать угрозу, а если живут впроголодь – обеспечить всем необходимым. Но бедность, заблуждения, страх, впитанные с молоком матери и на протяжении всей жизни окружавшие человека со всех сторон, – гораздо более сложная проблема. Перед нею иностранцы пасуют.
Какамурад Хыдыров справедливо полагает, что никакие YouTube-ролики не изменят ситуацию в Туркменистане. По его мнению, перемены могут спровоцировать только серьезные бедствия, которые поневоле выдернут граждан из сонного оцепенения. Таким бедствием может стать голод, к которому страна уверенно движется уже не один год и который может приблизиться из-за экономических потрясений, ожидающих весь мир на фоне эпидемии COVID-19. Сам по себе коронавирус также может привести к серьезным проблемам. На сегодняшний день туркменские власти не признают, что вирус проник в страну. Если зараженные в Туркменистане есть – то их пока немного. Но если ситуация вырвется из-под контроля, если эпидемия перегрузит и без того дышащую на ладан систему здравоохранения, то это, конечно, станет для страны нелегким испытанием.
«Туркменская государственная машина сильно изношена, – заявил оппозиционер. – Да, она проработала тридцать лет, несмотря на весьма неумелое управление. Но у любой машины есть свой предел. Я считаю, что сейчас туркменская система управления уже не способна выдержать крупные социальные потрясения». Но что будет, когда машина встанет? Хыдыров опасается, что люди могут отреагировать на это крайне неразумно. Например, жители велаятов (областей) могут отправиться громить Ашхабад, потому что среди них бытует мнение о чрезмерно сытой жизни столицы. Добавим, что в подобных ситуациях нередко обостряются и национальные, и межплеменные, и многие другие противоречия.
Было бы хорошо, если бы кто-то из оппозиционных идеологов смог заранее подготовить для граждан внятную политическую программу, а может быть, действительно создал бы сильную партию и подготовил бы работоспособное временное правительство. Но, увы, пока в YouTube-дискуссиях проскальзывают лишь мысли, которые при неблагоприятном раскладе могут, наоборот, спровоцировать людей на опасные и вредоносные поступки.
Источник: fergana.ru
