Сочетание исторически низких цен на нефть и коронавируса нанесет неравномерный удар по странам Персидского залива — одни пострадают больше, другие меньше, утверждает ветеран американской политологии Гэри Сик, один из ведущих экспертов США по Ближнему Востоку.
Самыми «тяжелоранеными», по его мнению, представленному в недавней статье «Возникающая конфигурация Персидского залива», станут, вероятно, Саудовская Аравия, Бахрейн, Оман и Ирак. ОАЭ, Катар и, возможно, Кувейт, скорее всего, пройдут через этот кризис в удовлетворительной форме. На удивление выживет Иран. Eurasia Daily публикует перевод статьи Гэри Сика.
Саудовская Аравия
Сегодняшнее стечение обстоятельств неизбежно поставит под угрозу Саудовскую Аравию, причем пять лет импульсивного лидерства кронпринца Мохаммеда бин Салмана, видимо, усиливает этот эффект.
Кризис перепроизводства на рынке нефти создал не принц Мохаммед — этот кризис стал результатом беспрецедентного коллапса мирового спроса на нефть в условиях пандемии. Однако эпатажные телодвижения кронпринца в направлении увеличения саудовской добычи в тот самый момент, когда кризис нанес свой удар, сделали Мохаммеда бин Салмана привлекательной мишенью для обвинений.
Его решение о военном вмешательстве в Йемене в 2015 году было катастрофой с любой точки зрения. Помимо того ущерба, который был нанесен самому Йемену, кронпринц остался у разбитого корыта военного поражения лицом к лицу с разозленным и бескомпромиссным противником в лице хуситов, которые осознают свою полную победу и не намерены давать Мохаммеду ни малейшего спасающего его престиж выхода. Местонахождением так называемого легитимного правительства Йемена в буквальном смысле является Эр-Рияд, а сам Йемен находится в процессе раздела между хуситами на севере и силами былого партнера кронпринца по коалиции, ОАЭ, на юге — при наличии множества нерешенных территориальных споров. На руках у Мохаммеда бин Салмана осталась куча неоплаченных счетов, к нему неприязненно относятся почти все — от организаций в сфере прав человека до Конгресса США, а по репутации его страны нанесен сокрушительный удар.
Нашумевшая Стратегия-2030 (Vision 2030), разработанная кронпринцем, формулировалась в убежденности, что приводные колеса его амбиций будут смазываться большим количеством всегда доступных денег. Но в ситуации, когда цены и глобальный спрос на нефть находятся на исторически низком уровне, вместимость нефтехранилищ во всем мире готова лопнуть, а полное восстановление от спровоцированной вирусом рецессии явно не будет быстрым, грандиозные планы Мохаммеда бин Салмана как минимум потребуют медленных темпов реализации или же будут полностью аннулированы самым нелепым образом. Станет ли угрожать какой-либо из этих сценариев его собственному положению или его престолонаследию, известно только ближнему кругу королевской династии (если известно вообще). Однако кронпринцу определенно предстоит ряд бессонных ночей.
Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГ) и ОПЕК всегда отождествлялись с Саудовской Аравией. ССАГ дезинтегрировался еще до нынешнего кризиса, причем в мире после коронавируса его конфигурация и функции, скорее всего, станут еще более размытыми — вероятно, они будут сведены к нескольким прикладным направлениям, таким как уже зарекомендовавшее себя свободное перемещение в пределах стран Персидского залива. Если от «саудовского первенства» что-то и осталось, это придется демонстрировать путем стимулирования взаимного согласия по ключевым конкретным мерам ССАГ. Сделать это и раньше было непросто, а теперь и вовсе выглядит невероятным.
ОПЕК больше не является достаточно крупной для оказания серьезного влияния структурой в глобальной нефтедобыче. Саудовская Аравия сохраняет большое значение, однако решения по практическим шагам в добыче нефти и ценам на нее принимаются не в рамках ОПЕК — необходимо добиваться соглашений с двумя остальными крупнейшими добывающими странами, Россией и США.
Могущество и влияние Саудовской Аравии всегда измерялись в риалах, которые она могла тратить на что угодно — от приобретения вооружений до финансовой поддержки оказавшихся в сложной ситуации союзников и выплат подразделениям наемников. Практически любой подсчет демонстрирует, что в ближайшие несколько лет риалов будет гораздо меньше, чем на протяжении длительного предшествующего времени. У Саудовской Аравии есть резервы и другие источники финансирования, включая долговой рынок, но их способность поддерживать королевство в беспрецедентный период падения нефтяных доходов точно таким же способом, к какому привыкла Саудовская Аравия, окажется под серьезным давлением. Ситуация, которая сложится после коронавируса, будет в относительном выражении недружественной для Саудовской Аравии, вероятно, больше, чем для остальных ведущих держав Персидского залива.
Ирак
Еще одним крупным проигравшим в Персидском заливе является Ирак — он находится в этом списке на втором месте после Саудовской Аравии лишь потому, что у него нет лидерских позиций или значительного политического влияния за пределами своих границ, а следовательно, Ираку не придется падать так же круто. Однако в Ираке по-прежнему не завершен процесс восстановления и реконструкции после американского вторжения в 2003 году. Поступление твердой валюты в Ирак почти полностью зависит от нефти, при этом страна продолжает пребывать в болезненном состоянии, пытаясь вылепить работающее государства из того хаоса, который возник в результате падения Саддама Хусейна и требований шиитов, суннитов и курдов.
Помимо множества собственных проблем в государственном управлении, Ирак стал полем соперничества и конфликтов между США и Ираном. В случае сильного ослабления Ираку, возможно, предстоит выбирать между прежней державой-оккупантом, США, и своим соседом Ираном с его тесными связями с шиитским большинством населения Ирака и курдами. Если США желают удерживать серьезную позицию в этой конкуренции, им придется принять значительное участие в развитии Ирака, однако сейчас Штаты, похоже, обращаются к привычным угрозам санкций и принуждения, не принимающим в расчет какие-либо уступки. Вынуждать Ирак к выбору между неопределенным далеким союзником и влиятельным соседом может быть неразумно.
Оман
Оманский султан Кабус, любимая всеми и объединяющая фигура, недавно умер — трон без каких-либо политических осложнений наследовал его двоюродный брат Хайтам. Однако в наследство ему досталось и множество фискальных проблем, которые накапливались при Кабусе. В сравнении с нефтяными гигантами Персидского залива Оман — небольшой производитель нефти, при этом принципиально зависящий от нефтяных доходов. Нефтяной кризис носит катастрофический характер для этой страны и ее нового правителя.
Для государственных финансов Омана определенно потребуются участие МВФ (что происходило и прежде) и жесткая экономия. Это будет сложным вызовом для нового султана, который не обладает отеческим имиджем Кабуса.
Кроме того, Оман сталкивается с геополитической проблемой, взаимосвязанной с его финансами. Саудовская Аравия и ОАЭ продемонстрировали интерес к йеменскому региону Эль-Махра, который примыкает с запада к границе Омана. Ряд наблюдателей уверены, что два могущественных соседа Омана имеют планы на этот сухопутный перешеек на территории Йемена — возможно, для строительства трубопровода из Саудовской Аравии к Индийскому океану в обход проблемного Ормузского пролива.
В прошлом ОАЭ, предположительно, пыталась осуществить в Омане государственный переворот. Султан Кабус оказался в состоянии сохранить независимую внешнюю политику, несмотря на давление на него со стороны двух могущественных соседей. В текущих же обстоятельствах непонятно, будет ли Оман способен противостоять давлению Саудовской Аравии и особенно своего ближайшего соседа, ОАЭ, которые могут на определенных условиях предложить Оману отчаянно требующуюся ему финансовую помощь.
Если ОАЭ будут контролировать весь полуостров Мусандам, включая ту его часть, которая сейчас принадлежит Оману, они будут контролировать и все южное побережье принципиально значимого Ормузского пролива, превращая его в стратегический противовес Ирану.
ОАЭ
В нынешнем тотализаторе Персидского залива ОАЭ потенциально является одним из главных победителей. Несмотря на значительную зависимость от продажи нефти, Эмираты действительно достигли прогресса в диверсификации своей экономики. Кроме того, в этой стране очень небольшое население, а запасы нефти весьма велики, что придает ей значительную маневренность. Предпринимательство и космополитический дух Дубаи сделали это место гораздо более привлекательным для туристов и авиапассажиров, чем другие страны Персидского залива. Эта бизнес-модель получит значительный удар в связи с коронавирусом, однако ОАЭ, вероятно, смогут его принять.
ОАЭ придерживались двух принципиальных стратегий. Во-первых, они проводили региональную империалистическую политику, создавая зоны политического и экономического влияния в Южном Йемене, на острове Сокотра, на Африканском роге и других территориях на побережье Красного моря. Во-вторых, Эмираты продемонстрировали прагматизм и искусность во внешней политике, выйдя из гражданской войны в Йемене, когда стало очевидно, что эта игра не стоит свеч, и сделав ряд примирительных жестов в сторону Ирана, когда уязвимость ОАЭ перед возможными иранскими ударами стала неоспоримой. В то же время Эмиратам удавалось поддерживать тесные отношения с Саудовской Аравией и США. Это единственная страна Персидского залива, у которой есть эффективный собственный военный потенциал.
Сочетание капитала, имперского охвата, военной доблести и дипломатических навыков делает ОАЭ «Британией Персидского залива» — небольшой державой, полагающейся на ловкость и прагматические представления, компенсирующие географические ограничения.
До сегодняшнего дня самой большой неудачей Эмиратов были жесткое соперничество и предпринятый ими саморазрушительный бойкот соседнего Катара. В иных случаях в основе политики ОАЭ лежит холодный прагматизм, но здесь сказались глубокие исторические, династические и сектантские истоки.
Катар
Правящая династия Катара сделала всеобъемлющую ставку на газ — и одержала победу: сейчас эта микроскопическая страна является крупнейшим экспортным поставщиком природного газа. Несмотря на то, что нынешний избыток нефти и коллапс цен на нее не обходят Катар стороной, эта небольшая страна с громадными ресурсами готова продемонстрировать одну из историй успеха в Персидском заливе.
Не исключено, что Катар получил право на проведение следующего Чемпионата мира по футболу не вполне честным путем, однако невозможно отрицать, что созданная им медиаимперия «Аль-Джазира», поддержка образовательных учреждений мирового уровня, твердость его дипломатии и наличие на его территории крупнейшей военной базы США в регионе придают Катару такой уровень влиятельности, который выходит далеко за любые ожидаемые рамки.
Катар пережил инициированный ОАЭ бойкот благодаря собственному богатству, компетентности и поддержке со стороны Ирана и Турции. Любопытно, что и Катар, и ОАЭ — две страны, которые выглядят вероятными победителями в сегодняшних условиях, и при этом два заклятых соперника, — по различным причинам предпочли развивать отношения с Ираном, по меньшей мере напоминающие деловые.
Иран
Если страны Персидского залива сейчас переживают стресс-тест в виде множественных ударов — коронавируса, избытка нефти на рынке, коллапса нефтяных цен и угроз для безопасности из-за региональных войн и конфликтов на грани войны, — то у Ирана есть одно преимущество: он проходит собственный стресс-тест уже на протяжении последних сорока лет. Иран определенно больше, чем любая другая страна в современной истории, переживал нападения, изоляцию и санкции. Санкции крупнейшего мирового производителя нефти, США, снизили продажи иранской нефти до тонкой струйки, фактически заблокировав все нормальные экономические отношения Ирана с остальным миром.
Этот натиск нанес и продолжает наносить Ирану огромный урон. На месте Исламской республики не захочет оказаться ни одна страна в регионе Персидского залива. Однако это постоянное давление вынудило Иран делать то, о чем большинство этих стран только говорят — диверсифицировать свою экономику. Иран обладает крепкой внутренней экономикой и оживленным фондовым рынком. Он во многом сам обеспечивает себя сельскохозяйственной продукцией и большей частью необходимых стране промышленных и фармацевтических товаров. Он производит большую часть своих вооружений — от стрелкового оружия и артиллерии до ракет, небольших подлодок и самолетов.
Иран обладает сложным политическим устройством, в рамках которого один уровень групп интересов и идеологий наслаивается на другой. Это страна, которая пережила на себе больше столетия взрывоопасного политического противостояния, включая две настоящих революции и две-три революционные ситуации. В недавнем прошлом в Иране состоялись массовые уличные протесты, которые постоянно расширялись. Это способствовало тому, что ряд политиков в США поверили, будто Иран близок к коллапсу и требуется лишь небольшой толчок, чтобы этого достичь.
Максимальное давление со стороны США, особенно в течение последних трех лет, преследовало цель подкосить Исламскую республику. Штаты причинили Ирану гигантский ущерб, но попытка провалилась. Теперь же в Америке присутствует группа влияния, пропагандирующая прямое военное нападение на Иран, поскольку предшествующие попытки не сработали. Иран нанес ответные удары по нефтетанкерам и нефтяным мощностям союзникам США, а в связи с убийством генерала Сулеймани и по американским установкам в Ираке и американским военно-морским силам, используя собственные возможности и шиитское ополчение. Это реальная возможность, ведущая к войне, которая внесет еще одно катастрофическое измерение в текущий кризис, и кое-кто недооценивает эту возможность в нынешней смертельной игре.
Но, несмотря ни на что, Иран не испытывает крах. В действительности, учитывая ту степень, в которой Иран полагается на собственные силы, и его адаптацию к потере доходов от нефти, существует реальная возможность, что Иран выйдет из этого периода максимального кризиса одним из наиболее сильных выживших игроков — «последним из могикан». Если это произойдет, одним из самых больших парадоксов нашего времени будет заключаться в том, что давление США на Иран вынудило его адаптироваться к неблагоприятной обстановке и придала ему уникальные способности выживания, несмотря на собственные топорные решения для коронавирусного кризиса, случайное попадание ракетой по гражданскому самолету и недостойное обращение с диссидентами и протестующими. Единственным внятным результатом недавней политики США было упрочение Корпуса стражей Исламской революции и иранских политических ястребов, которые, теперь определенно готовы доминировать в иранской политике — возможно, в течение целого поколения.
Тем временем есть ряд признаков того, что Ирану идут на пользу расколы между арабами. У Ирана присутствует определенный уровень контактов с ОАЭ, Катаром, Кувейтом и Ираком. И хотя ни один из этих контактов не является надежным или каким-либо образом ратифицированным в качестве формальных дружеских отношений, в действительности большинство арабских государств Персидского залива стремились к той или иной форме сосуществования с Ираном в условиях враждебного отношения к нему США — что само по себе примечательно.
Возникающая конфигурация Персидского залива
Саудовская Аравия — держава, клонящаяся к закату. ОАЭ, Катар и Иран возникают в качестве новых региональных лидеров. Оману и Ираку предстоит борьба за удержание своих суверенных идентичностей. ССАГ фактически подошел к концу, а ОПЕК утрачивает значимость, поскольку политика в сфере нефти превращается в трехсторонний кондоминиум.
Все эти прогнозы не обязательно сбудутся незамедлительно, при этом неожиданным образом могут произойти внешние вмешательства. Но определенно можно утверждать, что тот Персидский залив, который мы знали на протяжении как минимум трех поколений, пребывает в средоточии фундаментальной трансформации.
Источник: eadaily.com
